Звездный час  - Николай Эдельман

Весь уйдя в недавний бой, он, кажется, не очень и заботился о том, слушает ли его спутница. Та же нетерпеливо ждала, когда машина преодолеет подъем по бесконечным виткам серпантина и подъедет к церкви. И когда церковь была уже недалеко, Лиза стала тормошить летчика:

– Евгений, у настоятеля должен быть телефон – надо звонить, предупредить, что у немцев место сбора на Кошке!

Вероятно, Левандовскому совет показался здравым. Он послушно свернул к воротам церкви. Лес в рамке лобового стекла сменился на крымское небо. И на этом безупречно голубом фоне жутким явлением из комнаты ужасов поднялась мертвенно-бледная, измазанная кровью голова Бондаренко. Оживший шпион набросился на Левандовского.

Автомобиль пролетел мимо церкви, навстречу обрыву. Хотя нога Левандовского соскользнула с педали газа, машина все так же мчалась вперед. Лиза, издав безумный крик, навалилась животом на спинку сиденья, стараясь достать до руля. Ей кое-как удалось повернуть баранку, когда падение в пропасть казалось неминуемым. Машина прошла по самому краю обрыва, снесла кусок хлипкого парапета и, описав широкую дугу, остановилась. Тогда Бондаренко спихнул с себя Левандовского, схватил Лизу за руку и выдернул ее наружу.

Волоча Лизу за собой, он выскочил на кромку обрыва и встал там, загородившись пленницей от Левандовского, который спешил за ними следом, выхватывая пистолет.

– Еще один шаг, – крикнул Бондаренко летчику, – и ваша пассия полетит вниз! А вы не дергайтесь, – предупредил он Лизу, прижимая ее к себе. – Я стою на краю, одно движение – и свалимся оба!

Левандовский застыл в десятке шагов от них, держа шпиона под прицелом. Бондаренко, чуть переведя дыхание, продолжил:

– Отдайте пистолет и отойдите к машине! Считаю до пяти – у меня кружится голова, долго я тут не устою! Раз…

– Евгений, не слушайте его! – закричала Лиза. – Он убьет вас, как толь… – и подавилась словом, когда шпион зажал ей рот.

Но ее увещевания не помогли – Левандовский колебался недолго, и Лиза с ужасом увидела, что пистолет упал на землю неподалеку от ее ног.

Бондаренко, выпустив заложницу, нагнулся к пистолету, и Лиза, не думая ни о чем, кроме того, что сейчас он снова будет вооружен, изо всех сил толкнула его бедром.

Ноги Бондаренко скользнули за край обрыва, но в падении он успел мертвой хваткой вцепиться Лизе в лодыжки и увлек ее вслед за собой в пропасть – туда же, куда отправились слетевшие с Лизиных ног туфли.

Левандовский в отчаянном прыжке поймал Лизу за запястья и плюхнулся животом на землю. Лиза повисла над бездной, чувствуя себя распятой на дыбе: вниз ее тянула тяжесть Бондаренко, не отрывавшегося от ее ног, вверх – сильные руки Левандовского. Тот тащил Лизу на себя, дюйм за дюймом поднимая ее на обрыв. Руки и ноги Лизы выворачивались из суставов. Наконец она сумела лечь грудью на кромку обрыва и кое-как поползла сама, вытягивая вслед за собой и Бондаренко.

– Стреляйте в него, Евгений, стреляйте! – потребовала она. – Я продержусь…

– Последнюю пулю я истратил внизу! – признался Левандовский. – Я грозил ему незаряженным пистолетом, зная, чем дело кончится!

И все же, когда над краем обрыва показались сперва руки шпиона, а затем и его лицо, Левандовский замахнулся, метясь рукояткой пистолета ему по черепу. Бондаренко попытался схватить его за руку, но безуспешно.

Лиза, освободившись, перегнулась через край, чтобы увидеть его падение. Но шпион был ловок. Уцепившись за хлипкий кустик, росший на небольшом уступе чуть ниже кромки утеса, он висел над пропастью и извивался всем телом, стараясь дотянуться до более надежной опоры. Левандовский примеривался, не получится ли достать до него ногой.

– Нет! – остановила его Лиза. – Он и вас туда утащит! Оставьте его, он сам свалится!

Бондаренко, одной рукой перехватившись понадежнее, второй шарил у себя во внутреннем кармане. Когда эта рука вновь вылезла наружу, в ней был зажат знакомый красный конверт. Кустик поддавался под пальцами шпиона, не выдержив его веса.

– Возьмите, Лиза! – просипел Бондаренко, протягивая ей конверт. – Это вам прощальный подарок…

Лиза, не в силах справиться с искушением, дернулась в его сторону. Левандовский резко оттолкнул ее. Лежа на животе, он сам потянулся за конвертом. Лиза следила за ним, заламывая руки и надеясь на то, что летчик достанет конверт, и страстно мечтая, чтобы этого не случилось. Когда пальцы Левандовского прикоснулись к конверту, Бондаренко совершил немыслимый рывок и схватил его за запястье. Левандовский дергался, стараясь стряхнуть с себя руку шпиона, ногтями вонзившуюся ему в кожу, но конверта не выпускал.

– Что, полковник? – задыхался Бондаренко, скалясь ему в лицо. – Встретимся в аду? Говорят, там холодно, как на полюсе, – вам не привыкать!

– Вам-то я кипящий котел гарантирую! – ответил Левандовский.

Он чуть-чуть отполз от края обрыва и, больше не опасаясь падения, второй рукой стал отрывать пальцы шпиона от своего запястья. Те ухватились за него стальными тисками, но наконец руки Бондаренко заскользили по кисти летчика. В последней попытке остановить падение одна из них зацепилась скрюченными пальцами за край конверта, разодрала его на всю длину, и, лишившись последней опоры, шпион с глухим криком полетел вниз.

Вслед за ним из разорванного конверта посыпались дождем фотографии. Некстати налетевший порыв ветра подхватил их, разметал, а одну опустил прямо перед носом Левандовского.

– Господи, нет, Господи, прошу тебя, молю, не надо, Господи, не надо!.. – бессвязно, как заклинание, шептала Лиза, бессильно глядя, как Левандовский медленно подбирает снимок – самый главный, с ножницами и трупом Жоржа – и впивается в него глазами.

Не дожидаясь, пока летчик обернется и устремит на нее недоуменный, вопрошающий взгляд, полный желания знать правду и заранее ей ужасающийся, Лиза вскочила и бросилась прочь. С трудом удерживая в себе то, что так долго копилось и теперь рвалось наружу, она рухнула за руль машины и кое-как стронулась с места, не попадая рычагом передач на нужную скорость, но едва выкатила на дорогу, как та пропала за пеленой слез, хлынувших из ее глаз.

Остановить этот потоп она не смогла бы при всем своем желании. Захлебываясь рыданиями, она то давила на газ, то бросала его и падала головой на руль. Машина виляла с полосы на полосу, не слетая с шоссе лишь каким-то чудом, но Лизе до этого не было дела – мир в щели лобового стекла отделился и расплылся, став нереальным, как при транспарантной съемке. Вроде бы и влаги в теле не могло быть так много, но всякий раз, когда казалось, что слезы иссякают, внутри снова что-то подпирало, и они с новой силой безудержно струились по ее щекам.

Машина, едва ли не собственной волей выбирая путь, свернула с шоссе на боковую дорогу, ведущую куда-то вниз. Перегревшийся мотор заглох. Лиза тупо гоняла стартер, но тот лишь бесполезно верещал, а затем, истратив весь заряд в батарее, затих совсем. Неуправляемый автомобиль ткнулся изувеченным носом в кривой ствол иудиного дерева и застыл…